В начале XX века стал заметен интерес к сиамской культуре со стороныроссийских искусствоведов, ученых, дипломатов, общественных деятелей.Сильным стимулятором этого интереса оказался приезд в Петербург в 1900 году придворной труппы сиамского балета. 28 и 29 октября 1900 года труппа даладва представления на сцене Императорских Михайловского и Александринского театров. «Сиамский балет впервые появился в этом году на сценах главнейших европейских театров и везде имел выдающийся успех своей оригинальноймузыкой, живописными костюмами, экзотическими танцами и своеобразным со-держанием представленных ими сцен» – отмечал Николай Светлов в «Ежегоднике императорских театров».
Увиденная «новая область экзотической хореографии» отнюдь не вызвала в Петербурге взгляда сверху вниз; в рецензии Николая Светлова явно видножелание определить возможность перенять элементы музыки, танцев, мимикии так далее. «Основные мотивы некоторых танцев, например, танцы с веерами,фонарями и серебряными пиками, оригинальные по хореографическому за-мыслу и красивые по внешней форме, по замысловатому рисунку и комбинациям, могли бы войти в качестве новых элементов в нашу европейскую хореографию в соответственной обработке, примененной к требованиям нашего искусства. Опытный балетмейстер, конечно, мог бы извлечь из них некоторую пользу, как опытный композитор, на темах сиамской национальной музыки, непривычной для нашего слуха мог бы построить несколько мелодий, облачив их музыкальной формой, воспринимаемой европейским ухом» (Ежегодник Импера-торских театров. Сезон 1900-1901. С. 298).
Представление сиамского балета произвели весьма большое впечатление на художественные круги Петербурга. Увлечение античными и восточнымисюжетами, костюмами и декорациями было характерно для художественнойжизни России на рубеже XIX и XX веков. Это увлечение нашло свое отражениеи в произведениях на сиамские темы. Так, например, художник Л.С. Бакстоформил серию балетов, окрашенных восточной экзотикой. В 1901 году Л.С.Бакст написал картину «Сиамский священный танец». Много лет спустя (1917г.) в эскизах к дивертисменту «Восточные люди» художник нарисовал В. Нижинского в «сиамской позе».
Высоко оценил танцы сиамцев философ Василий Васильевич Розанов:«Ничего нельзя представить более удивительного, нового, неожиданного (дляевропейца), - писал он о своем впечатлении, - … в труппе танцовщиц Сиамско-го короля меня, прежде всего, поразила высокая и очевидная цивилизация, ноне наша». Характерно, что статья Розанова о сиамском балете заканчиваетсясловами: «Было бы в высокой степени желательно появление в Петербургеглубин Азии, интимностей Азии…» (Мир искусства. 1901. Т. 5. № 1. С. 46, 44,47).
Если мы вспомним, как лейтенант А.Я. Максимов рассказывал о чудесахБангкока, что писал Э.Э. Ухтомский о культуре Сиама, вспомним слова князяА.К. Вяземского, сопоставим их с оценкой В.В. Розанова, то сможем найтиглавное – общее отношение к увиденному. Встреча с сиамским искусством,культурой в целом вызвала неподдельный интерес, «чрезвычайное чувство»(В.В. Розанов), за которыми следовало желание понять иную, высокую цивилизацию и иметь с ней контакты.
В последних десятилетиях XIX века в России были опубликованы более30 статей и брошюр о Сиаме. В начале XX века появились первые профессиональные исследования о тайском (сиамском) искусстве. С немецкого языка была переведена книга А. Грюнведеля «Сцены из жизни Будды в «Трайпхум»(СПб., 1904). Была опубликована статья Николая Ивановича Воробьева «Описьсобрания буддийских статуэток, приобретенных в Сиаме в 1906 году» (Сб. МАЗТ. 12. СПб., 1911) и некоторые другие.
Николай Иванович Воробьев, сотрудник Императорского Этнографического Музея, по специальному заданию Российской Академии Наук в 1906 годупоехал в Сиам и собрал в Бангкоке и Аютии коллекцию сиамской скульптуры.Эта коллекция сейчас находится в Музее антропологии и этнографии («Кунсткамера») в Санкт-Петербурге.
Российский посланник в Сиаме Георгий Антонович Плансон в 1911-1914годах также собрал большую коллекцию сиамской буддийской скульптуры. Ныне эта коллекция – в собрании государственного Эрмитажа. 1997-1998 годах вЭрмитаже состоялась выставка сиамской буддийской скульптуры. Опубликована книга Дешпанде Ольги Павловны «Сиамское искусство XIV-XIX веков в собрании Государственного Эрмитажа».
В начале XX века имели место и первые религиозные контакты междудвумя странами. Сиам, единственная страна буддийской культуры, сохранив-шая независимость в Юго-Восточной Азии, привлекала внимание буддистовдругих стран.
В марте-апреле 1901 года в Сиаме побывала делегация бурятских буддистов во главе с Первенствующим ламой Восточной Сибири Чойнзин Иролтуевым. Бурятские ламы посетили, в частности, священное место Сиама –След ступни Будды. С разрешения короля Иролтуев снял отпечаток ступни изглины и увез его в Россию, чтобы поместить в кумирню около Селенгинска.
Король Чулалонгкорн рассматривал визит буддистов России как важныйфакт, прежде всего, российско-сиамских государственных отношений. В личноймолельне короля по его просьбе ламы провели службу, на которой присутствовали члены королевской семьи и принцы королевского дома. Ч. Иролтуев принял участие в закладке нового буддийского храма в парке королевского дворца.Чулалонгкорн объявил о своем намерении направить монаха-сиамца в Селенгинск для изучения русского языка и религиозных обрядов буддистов России.
Расширяющиеся связи России со странами буддийского Востока, внимание к буддизму в правящих кругах, интенсивные духовные искания многихпредставителей российской интеллигенции в начале XX века нашли свое символическое выражение в строительстве в Санкт-Петербурге крупного буддийского храма. Выдвинутый по инициативе бурятского ламы Агван Лобсан Доржиева и поддержанный тринадцатым Далай-ламой Тибета проект строительст-ва храма Будды в Санкт-Петербурге получил одобрение правительства Россиии лично Николая II. Активное участие в реализации проекта приняли петербургские востоковеды: академики В.В. Радлов и С.Ф. Ольденбург, художник Николай Константинович Рерих, князь Э.Э. Ухтомский и многие другие. Первое богослужение в храме состоялось 21 февраля 1913 года, в день празднования 300-летия дома Романовых. Король Сиама Вачиравуд по случаю возведения в столице дружественной державы Храма Будды преподнес храму медное позолоченное изваяние Сидящего Будды-Шакьямуни. Вторую статую – бронзовое изваяние Стоящего Будды Майтреи – подарил храму Георгий Плансон, который идоставил обе статуи в Петербург. 9 июня 1914 года состоялось торжественноевнесение в храм и освещение двух статуй.
Особенности России и особенности российско-сиамских отношений наложили свой отпечаток на облик Сиама, который сложился в это время в России.
Для понимания Востока и отношения к восточной (в данном случае – сиамской) цивилизации первостепенное значение имело состояние самой российской цивилизации, подготовленность ее лучших представителей к восприятию чужого, далекого, «диковинного». Россия изначально росла как евразийское многонациональное государство. Россия формировалась как региональнаяцивилизация множества народов, развевающаяся в границах общего государства. Российская культура изначально и, так сказать, имманентно оказалась запрограммирована самой действительностью российской истории на познание ивпитывание элементов иных культур, на признание возможности взаимовлияния. Российская этнография и буддология к рубежу XIX-XX веков вышла на качественно новый этап изучения духовной культуры Востока, находилась на передовом рубеже мировой науки, например, в исследовании буддизма. Достаточно назвать имена Ивана Павловича Минаева, Петра Кузьмича Козлова, Сер-гея Федоровича Ольденбурга. Все это оказывало свое влияние на «видение»Сиама российскими представителями и российской общественностью.
Среди побывавших в Сиаме русских почти не было представителей православного духовенства. Никто из них не опубликовал записок о Сиаме. В самом Сиаме не велась проповедь православия, и не существовало православной общины. По этой причине в российском взгляде на Сиам отсутствовал христианско-миссионерский подход, сохранявшийся у большинства европейцев, иво второй половине XIX века российские гости Сиама всегда подчеркивали своевнимание и уважение к местной религии – буддизму.
У представителей России практически отсутствовал и «коммерческий»взгляд на Сиам. Это также определялось объективными обстоятельствами, аименно, тем, что между Россией и Сиамом в то время почти полностью отсутствовали торгово-экономические связи. Второстепенную роль играли разведывательные цели и стратегические оценки во взглядах русских на сиамское королевство. Такие оценки содержались только в некоторых депешах российскихдипломатов, да и то носили они фантастический характер маниловских «прожектов», слишком уж далеки были реальные стратегические интересы Россиитой эпохи от границ Сиама. В результате в России к началу XIX века сложилсявесьма позитивный образ Сиама, сиамцев и их культуры.
Увиденная «новая область экзотической хореографии» отнюдь не вызвала в Петербурге взгляда сверху вниз; в рецензии Николая Светлова явно видножелание определить возможность перенять элементы музыки, танцев, мимикии так далее. «Основные мотивы некоторых танцев, например, танцы с веерами,фонарями и серебряными пиками, оригинальные по хореографическому за-мыслу и красивые по внешней форме, по замысловатому рисунку и комбинациям, могли бы войти в качестве новых элементов в нашу европейскую хореографию в соответственной обработке, примененной к требованиям нашего искусства. Опытный балетмейстер, конечно, мог бы извлечь из них некоторую пользу, как опытный композитор, на темах сиамской национальной музыки, непривычной для нашего слуха мог бы построить несколько мелодий, облачив их музыкальной формой, воспринимаемой европейским ухом» (Ежегодник Импера-торских театров. Сезон 1900-1901. С. 298).
Представление сиамского балета произвели весьма большое впечатление на художественные круги Петербурга. Увлечение античными и восточнымисюжетами, костюмами и декорациями было характерно для художественнойжизни России на рубеже XIX и XX веков. Это увлечение нашло свое отражениеи в произведениях на сиамские темы. Так, например, художник Л.С. Бакстоформил серию балетов, окрашенных восточной экзотикой. В 1901 году Л.С.Бакст написал картину «Сиамский священный танец». Много лет спустя (1917г.) в эскизах к дивертисменту «Восточные люди» художник нарисовал В. Нижинского в «сиамской позе».
Высоко оценил танцы сиамцев философ Василий Васильевич Розанов:«Ничего нельзя представить более удивительного, нового, неожиданного (дляевропейца), - писал он о своем впечатлении, - … в труппе танцовщиц Сиамско-го короля меня, прежде всего, поразила высокая и очевидная цивилизация, ноне наша». Характерно, что статья Розанова о сиамском балете заканчиваетсясловами: «Было бы в высокой степени желательно появление в Петербургеглубин Азии, интимностей Азии…» (Мир искусства. 1901. Т. 5. № 1. С. 46, 44,47).
Если мы вспомним, как лейтенант А.Я. Максимов рассказывал о чудесахБангкока, что писал Э.Э. Ухтомский о культуре Сиама, вспомним слова князяА.К. Вяземского, сопоставим их с оценкой В.В. Розанова, то сможем найтиглавное – общее отношение к увиденному. Встреча с сиамским искусством,культурой в целом вызвала неподдельный интерес, «чрезвычайное чувство»(В.В. Розанов), за которыми следовало желание понять иную, высокую цивилизацию и иметь с ней контакты.
В последних десятилетиях XIX века в России были опубликованы более30 статей и брошюр о Сиаме. В начале XX века появились первые профессиональные исследования о тайском (сиамском) искусстве. С немецкого языка была переведена книга А. Грюнведеля «Сцены из жизни Будды в «Трайпхум»(СПб., 1904). Была опубликована статья Николая Ивановича Воробьева «Описьсобрания буддийских статуэток, приобретенных в Сиаме в 1906 году» (Сб. МАЗТ. 12. СПб., 1911) и некоторые другие.
Николай Иванович Воробьев, сотрудник Императорского Этнографического Музея, по специальному заданию Российской Академии Наук в 1906 годупоехал в Сиам и собрал в Бангкоке и Аютии коллекцию сиамской скульптуры.Эта коллекция сейчас находится в Музее антропологии и этнографии («Кунсткамера») в Санкт-Петербурге.
Российский посланник в Сиаме Георгий Антонович Плансон в 1911-1914годах также собрал большую коллекцию сиамской буддийской скульптуры. Ныне эта коллекция – в собрании государственного Эрмитажа. 1997-1998 годах вЭрмитаже состоялась выставка сиамской буддийской скульптуры. Опубликована книга Дешпанде Ольги Павловны «Сиамское искусство XIV-XIX веков в собрании Государственного Эрмитажа».
В начале XX века имели место и первые религиозные контакты междудвумя странами. Сиам, единственная страна буддийской культуры, сохранив-шая независимость в Юго-Восточной Азии, привлекала внимание буддистовдругих стран.
В марте-апреле 1901 года в Сиаме побывала делегация бурятских буддистов во главе с Первенствующим ламой Восточной Сибири Чойнзин Иролтуевым. Бурятские ламы посетили, в частности, священное место Сиама –След ступни Будды. С разрешения короля Иролтуев снял отпечаток ступни изглины и увез его в Россию, чтобы поместить в кумирню около Селенгинска.
Король Чулалонгкорн рассматривал визит буддистов России как важныйфакт, прежде всего, российско-сиамских государственных отношений. В личноймолельне короля по его просьбе ламы провели службу, на которой присутствовали члены королевской семьи и принцы королевского дома. Ч. Иролтуев принял участие в закладке нового буддийского храма в парке королевского дворца.Чулалонгкорн объявил о своем намерении направить монаха-сиамца в Селенгинск для изучения русского языка и религиозных обрядов буддистов России.
Расширяющиеся связи России со странами буддийского Востока, внимание к буддизму в правящих кругах, интенсивные духовные искания многихпредставителей российской интеллигенции в начале XX века нашли свое символическое выражение в строительстве в Санкт-Петербурге крупного буддийского храма. Выдвинутый по инициативе бурятского ламы Агван Лобсан Доржиева и поддержанный тринадцатым Далай-ламой Тибета проект строительст-ва храма Будды в Санкт-Петербурге получил одобрение правительства Россиии лично Николая II. Активное участие в реализации проекта приняли петербургские востоковеды: академики В.В. Радлов и С.Ф. Ольденбург, художник Николай Константинович Рерих, князь Э.Э. Ухтомский и многие другие. Первое богослужение в храме состоялось 21 февраля 1913 года, в день празднования 300-летия дома Романовых. Король Сиама Вачиравуд по случаю возведения в столице дружественной державы Храма Будды преподнес храму медное позолоченное изваяние Сидящего Будды-Шакьямуни. Вторую статую – бронзовое изваяние Стоящего Будды Майтреи – подарил храму Георгий Плансон, который идоставил обе статуи в Петербург. 9 июня 1914 года состоялось торжественноевнесение в храм и освещение двух статуй.
Особенности России и особенности российско-сиамских отношений наложили свой отпечаток на облик Сиама, который сложился в это время в России.
Для понимания Востока и отношения к восточной (в данном случае – сиамской) цивилизации первостепенное значение имело состояние самой российской цивилизации, подготовленность ее лучших представителей к восприятию чужого, далекого, «диковинного». Россия изначально росла как евразийское многонациональное государство. Россия формировалась как региональнаяцивилизация множества народов, развевающаяся в границах общего государства. Российская культура изначально и, так сказать, имманентно оказалась запрограммирована самой действительностью российской истории на познание ивпитывание элементов иных культур, на признание возможности взаимовлияния. Российская этнография и буддология к рубежу XIX-XX веков вышла на качественно новый этап изучения духовной культуры Востока, находилась на передовом рубеже мировой науки, например, в исследовании буддизма. Достаточно назвать имена Ивана Павловича Минаева, Петра Кузьмича Козлова, Сер-гея Федоровича Ольденбурга. Все это оказывало свое влияние на «видение»Сиама российскими представителями и российской общественностью.
Среди побывавших в Сиаме русских почти не было представителей православного духовенства. Никто из них не опубликовал записок о Сиаме. В самом Сиаме не велась проповедь православия, и не существовало православной общины. По этой причине в российском взгляде на Сиам отсутствовал христианско-миссионерский подход, сохранявшийся у большинства европейцев, иво второй половине XIX века российские гости Сиама всегда подчеркивали своевнимание и уважение к местной религии – буддизму.
У представителей России практически отсутствовал и «коммерческий»взгляд на Сиам. Это также определялось объективными обстоятельствами, аименно, тем, что между Россией и Сиамом в то время почти полностью отсутствовали торгово-экономические связи. Второстепенную роль играли разведывательные цели и стратегические оценки во взглядах русских на сиамское королевство. Такие оценки содержались только в некоторых депешах российскихдипломатов, да и то носили они фантастический характер маниловских «прожектов», слишком уж далеки были реальные стратегические интересы Россиитой эпохи от границ Сиама. В результате в России к началу XIX века сложилсявесьма позитивный образ Сиама, сиамцев и их культуры.
